Усиление деятельности защитника

В этой связи заслуживает поддержки общая направленность законодателя на усиление позиции и эффективности деятельности защитника. Однако, например, говорить о том, что в ч. 3 ст. 49 УПК РФ обозначены все моменты вступления защитника в уголовное дело, преждевременно. Исходя из позиции Конституционного Суда РФ, изложенной в Постановлении «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова» от 27 июня 2000 г. № 11-П, для получения квалифицированной юридической помощи не имеют значения факт возбуждения уголовного дела и определение формального процессуального статуса лица.

Таким образом, мировой судья, вызывая лицо, в отношении которого подано заявление (ч. 3 ст. 319 УПК РФ), должен разъяснить ему право самостоятельно пригласить защитника либо ходатайствовать об обеспечении участия защитника мировым судьей в порядке ст. 50 УПК РФ.

Частью 3 ст. 86 УПК РФ установлено, что защитник вправе собирать доказательства путем получения предметов, документов и иных сведений; опроса лиц с их согласия; истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций. Именно с их помощью защитник как субъект уголовного процесса и уголовно-процессуального доказывания и осуществляет свою доказательственную деятельность.

Разумеется, подобного рода мнение довольно спорное. Действительно, как уже было отмечено выше и как утверждают многие процессуалисты, состязательный процесс более присущ стадии судебного разбирательства. Однако момент представления доказательств в уголовном процессе определяется защитником и подзащитным в соответствии с разработанной по делу тактикой и стратегией.

Тем не менее, в настоящее время положения по собиранию доказательств защитником являются декларативными, а провозглашенный принцип состязательности уголовного процесса на стадиях досудебного производства становится недействующим. Причиной подобных тенденций является отсутствие закрепленного правового механизма реализации обозначенных прав защитника на досудебных стадиях процесса. Так, закрепив в ч. 3 ст. 86 УПК РФ права защитника, законодатель не снял, а лишь добавил вопросы.

Каков механизм проведения опроса защитником лиц с их согласия? Каков порядок фиксации полученных сведений, и каков порядок оценки допустимости таких доказательств? Именно доказательств, а не сведений, потому как законодатель в ч. 3 ст. 86 УПК РФ закрепляет, что «Защитник вправе собирать доказательства…». В этой связи напрашивается вывод о том, что защитнику (адвокату) законодателем позволено собирать доказательства, не соблюдая требования УПК РФ.

Так, законодатель обращает внимание, что функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо. Думается, для объективного разрешения уголовного дела недостаточно разделения функций обвинения и защиты, нужно, чтобы сторона защиты имела возможность противостоять обвинению.

Конечно, возможность такая существует благодаря процессуальному равенству сторон. Под процессуальным равноправием понимаются равные юридические возможности в отстаивании своей позиции, ведении спора и оспаривании позиции противоположной стороны. А будут ли стороны равны, если процессуальные полномочия защитника (адвоката) регламентированы в УПК РФ в недостаточно полной мере.

Поскольку УПК РФ не дает ответы на указанные вопросы, споры об участии защитника в процессе доказывания не прекращаются. И в этой связи следует вспомнить позицию Конституционного Суда РФ относительно сферы действия принципа состязательности. В п.5 постановления Конституционного Суда РФ№ 2-П от 14 февраля 2000 г. указано: «принципы состязательности и равноправия сторон распространяются на все стадии уголовного судопроизводства…

Это значит, что на всех стадиях уголовного процесса… обвинение и защита должны обладать соответственно равными правами». Конечно, можно заметить положительный момент, в частности, если по-прежнему УПК РСФСР любая инициатива защитника (адвоката) в поиске новых доказательств, попытка их фиксации воспринималась органами предварительного расследования как незаконное противодействие, что было чревато негативными последствиями, то теперь он вправе активно разыскивать информацию в пользу подзащитного и даже по своему усмотрению закреплять ее.

Тем не менее, законодатель, объявив о праве защитника собирать доказательства в уголовном процессе, в действительности это право не обеспечил. Разделив участников дела на стороны и предоставив тем и другим право на собирание доказательств, законодатель не создал необходимого механизма действительного равенства правомочий противостоящих субъектов и тем самым не превратил участников в истинные стороны состязательного уголовного процесса.